И каков итог? А он плачевен. Самоконтроль отсутствовал полностью. И нанеси я тому сурверу серьезную рану или убей — это сразу посчитается как превышение самообороны и меня бы ждала тюрьма. И хрен бы я кому что доказал.

Вывод? В следующий раз действовать обдуманней и постараться найти дополнительное оружие для самообороны. Что-нибудь менее «тяжелое» чем отвертка с подточенным жалом.

Может тоже завести себе стальные когти-медиаторы как тот парень агрессор на чью челюсть я приземлился?

Я приглушенно засмеялся и тут же осекся, когда разбитый нос пронзил укол боли. С носом повезло — не сломан. Небольшое кровотечение уже прекратилось, а ледяной компресс должен предотвратить самые серьезные последствия. Одно плохо — не знаю получится ли в ближайшие дни глубоко нырять в резервные цистерны. Я заинтересовался этим вплотную, кое-что прочитал, узнал о навыке продувки и сброса давления на барабанные перепонки, но вряд ли получится это сделать с забитым кровяными сгустками отекшим носом. Но проверить все равно проверю, как только представится такая возможность.

Последствия конфликта?

Да никаких, не считая их трех ранений и моего разбитого носа. Они не станутся обращаться в Охранку, а ранениями займутся самостоятельно — польют их алкоголем, большую часть приняв внутрь. И я сам никуда обращаться не стану. «Бордовый» проорался мне в лицо, выплеснул все наболевшее, оскорбил меня как мог и на этом утихомирился — скорей всего это он и предложил устроить мне «темную». Среди четверки он главный — а таких я тоже научился определять еще со школы. В каждой кодле найдется свой главный кодлонавт. Если я больше не приду с проверкой, то они гордо запишут себя в победители и на каждой встрече с друганами под дешевое бухло будут тихонько рассказывать, как научили уму-разуму зарвавшегося мальчишку.

Вот только я приду. Причем уже сегодня — время только к полуночи, а график у меня свободный. И приду я не ради того, чтобы доказать свою крутизну. Нет. Я приду чтобы заработать еще денег, чтобы побыть одному там, где по регламенту это запрещено, чтобы вскрыть люк и нырнуть в страшную цистерну с черной ледяной водой. Вот зачем я приду. И сразу бы пошел, но вваливаться туда с окровавленным лицом не хотелось — я прекрасно знал, как жалко может выглядеть человек с разбитым носом — плюс мне сначала хотелось убедиться, что нос не сломан и мне не понадобится его вправлять и закидываться обезболом. Тоже опыт прошлых лет… я мать его опытный в этом деле сурвер…

Волнуют ли меня явно искренние слова «бордового»?

Нет, не волнуют. Даже если он сказал чистую правду, то мне плевать. Никто и никогда не думал обо мне. Все на шестом уровне не раз видели как меня публично травят, все знали об этом, рассказывали друг другу про терпилу Амоса, вот только никто из этих взрослых сильных сурверов ни разу не подошел к стае моих обидчиков и не защитил меня, не сказал им больше не подходить к одинокому слабому пареньку с нахер не ненужным ему Великим именем. За меня, бывало, заступались женщины — но не мужчины, что так часто упоминают хваленое кредо сурверов. Так что нет — меня не волнуют их слова, их тяготы, их проблемы. И именно поэтому я сейчас вылезу из ванны, вытрусь свежим полотенцем, натяну еще мокрую футболку и штаны, впихну ноги в высокие резиновые сапоги и пойду честно зарабатывать свои деньги. Додумав эту мысль, я взялся за бортики ванны и потянул себя из воды. С лица соскользнул ледяной компресс и булькнул в горячую воду. Очень быстро компресс растает и его содержимое примет температуру окружающей среды — вот так, наверное, и бывает с теми, кто после устроенной «темной» сдается, принимает ультиматум толпы и становится «как все», чтобы тихонько дожить свою никчемную жизнь. А я… а я нет. Я не хочу захлебнуться в мнении толпы как вон тот жалкий пакетик на дне ванны…

Я не хочу.

И не буду.

Куда пойти усталому работяге после долгой ночной смены?

Спать — самое логичное. Но мне не спалось, и я как был отправился в библиотеку, благо абонемент все еще лежал в сумке, а мой внешний вид вполне отвечал канону сурверского работяги. К тому же от меня ничем не пахло, ведь я, проведя в работе всю ночь, полностью закончил осмотр трубопроводов, после чего открыл дальний люк и скользнул в цистерну. Царящий там холод быстро проник под кожу, пошел сквозь мясо дальше к костям и органам, но я оставался так долго, как только мог, чувствуя, как окончательно успокаиваюсь.

Потом, лежа рядом с люком под потоком теплой, почти горячей воды и отогреваясь, глядя вверх, откуда на меня лилось тепло, я размышлял о сурверской водичке. И о халатном отношении к работе. Мы, сурверы Хуракана, давно избалованы в одном и привыкли к скудости другого. Тэмпло — тому живой пример. Под этим монстром сотни труб, но большая их часть полна обычной чистой водой, ведь, по сути, это распределительный узел, что питает большую часть шестого этажа, а может подает воду и выше. Тут нет труб с химикатами, нет никаких там дымящихся реагентов, тут нет труб с раскаленным паром и всего несколько труб с горячей водой, кран на одной из которых я открыл, под ней открыл кран на холодной и получил душ и мало с чем сравнимое после ледяного купания удовольствие. Утопая в воде, я думал о ней же…

У нас слишком много воды. Ее просто некуда девать. Эти мелкие протечки не влияют ни на кого — потому что Хуракан буквально плавает в затопленных карстовых пластах, полных чистейшей водой. И все сурверы об этом знают. Жажда нам не грозит. Изначально, когда тут все строилось, цистерны для хранения воды сооружались везде где только можно и тут же спешно заливались по самое горлышко. Первые сурверы законсервировали сотни тонн воды и поколениями даже следили за ее качеством, сменяя по мере надобности, очищая, беря пробы и вешая строгие таблички с красной надписью «Не тронь — НЗ!». А потом все это рвение сошло на нет и по очень простой причине — подземные воды вокруг Хуракана остались чистыми и не загрязненными радиацией даже спустя десятилетия. А ведь изначально расчет был совсем на другое. Считалось, что после того, как сурверы укроются под землей, а наверху разверзнется ядерный ад, убежище сможет полагаться только и только на себя в плане обеспечения чем-либо, тогда как воды вокруг будут радиоактивны.

В те начальные времена мы были автономны во всем — и в чем-то по сию пору вынужденно сохранили автономию. Но точно не в воде. Ее мы по мере надобности закачиваем снаружи, очищаем от минеральных примесей, проверяем и нужной «толщины» потоком подаем желающим. Отсюда такая дешевизна питьевой воды, а если вернешь тару, то еще и чуть ли не пятидесятипроцентную скидку получишь. Поэтому я могу так дешево принимать ванны в комплексе Чистая Душа.

Раньше любая капельная протечка воспринималась как катастрофа, общественность тут же громогласно требовала сурово покарать ответственного. Сейчас же мы с безразличием накладываем хомуты, меняем прокладки и затягиваем фланцы, а иногда… просто игнорируем мелкую неисправность. Плевать — воды все равно столько что хоть улейся. Так вот и начали сурверы смотреть на утечки как на ерунду. Вот только они не понимают или не хотят понимать, что вытекающая вода постепенно уничтожает сами трубы, а их у нас в запасе хоть и хватает, но любой запас когда-нибудь исчерпается. Помимо этого, когда мы делаем обход, то заодно визуально проверяем целостность стен и потолков — нет ли трещин, не сочится ли вода. А если не делаешь обхода ради проверки состояния труб, то не проверишь и состояния стен…

Там же, лежа под горячим самодельным душем, я задумался над остальными источниками — ведь не единой водой живы сурверы Хуракана.

Электричество — главная наша проблема. Реактор не работает или едва работает, где-то трудятся гидроагрегаты, но их выработки хрен бы нам хватило, не введи руководство убежищем жесткую экономию и радикальные меры наказания для всех ответственных. Вот в этой сфере «протечек» почти никогда не случалось. Не горели щитки, не искрили провода, всюду стояли лимитные счетчики, электрики с суровыми лицами безостановочно сновали вдоль электрических линий, постоянно искали способы сэкономить тут и там, то и дело обрубая очередную лампу или меняя на менее мощную.