Пока шел до комнаты, мне стало настолько хреново, что я уже собирался выблевать из себя мерзкое пойло… но едва подумал об этом и мне мгновенно полегчало. Я выпрямился, перед глазами посветлело, в ушах перестала пульсировать и разжался стискивающий виски свинцовый обруч. Когда я добрался до родной двери, чувствовал себя уже настолько хорошо, что решил не откладывать важное дело еще на сутки. Переодевшись в чистое, я убедился, что щетина на щеках еще не столько критична, спрятал папку и сурвпад в сумку, не забыл убрать отвертку за пояс сзади, сунул членский билет в карман и пошел к новому офису ВНЭКС.

Главное помещение, где недавно разливали пунш, толкались локтями красивые дамы и обнимались серьезные сурверы, теперь выглядело совсем иначе. Несколько сурверов в темного цвета комбинезонах, с партийными символами на груди, сидели за придвинутым к выходящему на коридор окну и занимались разборкой почты. Конвертов хватало — что еще раз доказывало мощь нашего бумажного производства и растущее богатство Якобс. А каждый проходящий мимо видел с головой погруженных в работу членов ВНЭКС. У противоположной стены два хмурых техника монтировали стойку с драгоценными у нас экранами, по полу змеились провода, тут же прохаживался деловито покрикивающий толстячок, не обративший на меня никакого внимания. Да ему и не требовалось — я не успел и шага за порог сделать, а меня уже встретил широко улыбающийся плечистый парень с внимательными глазами.

— Доброго и славного, сурвер! — поприветствовал он меня.

— Ага — односложно ответил я.

— Желаешь вступить в наши крепкие и дружные ря…

— Уже вступил — буркнул я, показывая удостоверение — Мне к…

— Он ко мне, Тадеуш!

Мы оба взглянули на стоящую у дальней двери девушку — ту, что так профессионально обыскала меня в прошлый раз. Пройдя мимо парня, я пересек помещение, прошел в коридор и остановился перед невысокой шатенкой и сразу доложил:

— В сумке инструмент, сурвпад и папка, за поясом отвертка.

— А почему отвертка не в сумке, а за поясом?

Вместо ответа я пожал плечами, после чего убрал отвертку в сумку, вытащил папку и сурвпад, уложил все на небольшой столик и приподнял руки:

— Обыскивайте.

Дважды предлагать не пришлось, а еще через минуту я уже входил в кабинет Инверто Босуэлла, с едва слышным напутствием в спину:

— Тебе повезло, сурвер — он только что вернулся с третьего уровня и у него хорошее настроение.

Кивнув, я попытался сообразить зачем мне его хорошее настроение, но на ум ничего не пришло, и я просто поздоровался, опуская папку на его стол:

— Доброго и славного, мистер Босуэлл.

Сегодня он был в уже знакомом мне комбинезоне поверх серой рубашки с черным воротником. От него пахло одеколоном и слегка алкоголем, а еще он широко улыбался и сразу указал на кресло:

— Присаживайся, Амос. Рад тебя видеть. Честно говоря, я думал, что ты придешь раньше. При этом я был уверен, что папку ты прочтешь еще быстрее, но затем решишь выждать пару дней, чтобы не показать, насколько сильно ты заинтересован работой на ВНЭКС.

— Хм…

— Я неправ?

— Я хотел прийти раньше — ровно ответил я, стараясь не выдать своего удивления — И пришел бы еще сутки назад…

— Но? Что-то случилось? Следов драки не вижу, в сводке происшествий по шестому уровню о тебе ни слова. И нет, я не отслеживаю специально твое имя, но сводки просматриваю каждое утро. Часть моей работы.

— Да ничего такого не случилось — сказал я — Получил пару плохих для меня новостей, после чего решил немного выпить.

— Ничего такого не случилось… — повторил Босуэлл, откинувшись на спинку кресла и внимательно глядя на меня — Не верю. Случилось что-то действительно серьезное. По глазам твоим вижу.

— Это личное.

— И все же — улыбнулся он — Не расскажешь, что произошло?

— Зачем?

— Вдруг я смогу помочь? Ты теперь один из нас, Амос. Да я помню, что ты не особо рвался в ряды ВНЭКС, но официально ты один из нас. И если я смогу помочь, то…

— Не сможешь. Никто не сможет — вздохнул я и, чтобы закончить уже эту тему, пояснил — С разницей в несколько дней умерло двое моих хороших знакомых. Мать и дочь. Сказал же — это личное. А насчет папки и порученного мне дела…

Подавшись к столу, Инверто остановил меня коротким властным жестом и включил стоящий на краю стола терминал. Операционка загрузилась мгновенно и через несколько секунд он уже щелкал клавишами. Перебрав несколько меню, загрузил короткий список — я видел часть повернутого экрана — и начал читать вслух, после каждого имени глядя на меня:

— Архимед Давыдов. Восемьдесят девять лет. Причина смерти — обширный инфаркт. А он неплохо пожил…

Взгляд на меня и снова на экран:

— Нет не он. Только ничего не говори, Амос. Я сам. Химма Санчес. Восемь лет. Причина смерти — черепно-мозговая травма. Несчастный случай.

Взгляд на меня…

— Нет. Не он.

— Это для тебя какая-то веселая игра в угадайку?

— Игра? — посмотрев на меня, он покачал головой — Нет, Амос. Не игра. Следующий… Галина Таулус. Сорок три года. Причина смерти… о… твое лицо говорит само за себя. Значит, Галина Таулус?

— Госпожа Таулус — кивнул я — Владелица небольшого магазинчика.

— А вторая смерть?

— Ее дочь. Галатея Таулус. Но это ее девичья фамилия и скорей всего она ее сменила, когда вышла замуж.

Пробежавшись глазами по списку, Инверто удивленно качнул головой:

— Тут ни слова о Галатее. В сводках ошибка?

— Ее имя есть в сводках — ответил я, стараясь скрыть подкатившее раздражение от его бесцеремонности — Но в сводках по пятому этажу. Она недавно вышла замуж и переехала к мужу.

— А причина смерти?

— Как мне сказали — несчастный случай — буркнул я — Послушай, Инвертор… это мое личное дело, и я не понимаю почему мы продолжаем его обсуждать. Я просто пояснил причину своей задержки с папкой и…

— Тогда почему у тебя стали такие странные глаза, когда я спросил о причине смерти Галатеи Таулус?

— Не понимаю…

— Ты спрашивал не затеял ли я веселую игру в угадайку с именами умерших. Нет, не затеял. Но я всегда готов проверить свои навыки считывания эмоций даже по самому малейшему поводу. Нет пределов совершенству, верно?

Я промолчал, но его это не смутило:

— Я политик. И я должен читать в глазах и лицах людей, которым пожимаю руки и с кем веду дела. И я сразу цепляюсь за любую уловленную странность. Когда я упомянул старшую — Галину Таулус — у тебя в глазах мелькнула грусть, уголки губ поползли вниз. Когда же речь зашла о Галатее, ты вдруг сжал челюсти, чуток набычился, сузил глаза и посмотрел в сторону и вниз. И это помимо прочих невербальных признаках замешательства и злости.

— И что с того?

— Ну… Тебя явно что-то тревожит. И ты продолжаешь об этом думать. Вот что я бы сказал, взглянув на твое лицо. И либо Галатея была кем-то действительно важным для тебя… например, бывшей девушкой и…

— Нет! — отрезал я, не собираясь признаваться в нашей с ней скоротечной связи — Мы не встречались. Но общались. Чисто как друзья.

— Когда я спросил о причине ее смерти ты сжал челюсти так сильно, что я испугался за твои зубы. Что не так, Амос? Послушай, раз я заинтересовался, то все равно узнаю причину ее гибели. И узнаю в подробностях.

— А мне расскажешь⁈ — на этот раз уже я подался вперед, привстав с места и сверля взглядом вскинувшего брови Босуэлла — Мне расскажешь потом эти подробности?

— О-ого… — выдохнул он — А день становится все интересней. Что ж — расскажу. Но давай сначала ты…

Взяв паузу в несколько секунд на обдумывание, я пожал плечами. Мне скрывать нечего. Но сначала я предупредил:

— Это все может оказаться обычным испорченным телефоном.

— Это когда передаваемая из уст в уста информация искажается?

— Верно. Дело было так…

Говоря достаточно быстро, но стараясь не частить и не повторяться, я рассказал все, что знал о обстоятельствах замужества Галатеи и о ее гибели, якобы связанной с падением с какого-то высокого места, где она то ли решила перегнуться через перила, то ли оступилась.